<--head-->Кто ворует российские художественные шедевры и торгует ими на западных аукционах На аукционе "Кристи" в конце марта в Нью-Йорке состоялась масштабная распродажа исторических документов. Письма Авраама Линкольна и Альберта Эйнштейна уходили по 2-3 млн долл. Бывает, что иностранные музеи приобретают такие вещи для пополнения своих коллекций. Удел российских музеев - тщательно охранять собственные коллекции и пытаться пополнить их за счет тех ценностей, которые имеются в пределах России. Однако в нынешних правовых условиях делать это очень непросто. Уголовное дело, которое позже многие называли одним из "дел десятилетия", началось с эпизода, поначалу ничем не выделявшегося в общей рутине. В 1995 г. в фонде Российского государственного исторического архива (РГИА) в Санкт-Петербурге обнаружили пропажу: исчезли некоторые конверты, письма и открытки узников Петропавловской крепости. Стоимость пропажи оценивалась в 20 тыс. долл. Оперативники быстро вышли на след вещей. Потолкавшись у магазина, где собирались филокартисты, уже через неделю они проводили обыск на квартире человека, продававшего украденное. Часть похищенного удалось вернуть, но дело явно грозило зайти в тупик: и продавец, и тот, у кого, как выяснилось, он в свою очередь приобрел конверты, клялись и божились, что ничего не знают о краже, а бумаги купили "с рук" у антикварного магазина. Наверное, сыщики отложили бы дело как бесперспективное. Однако при обысках в квартирах продавцов нашли еще один любопытный старинный документ. Едва взглянув на него, работники РГИА пришли в ужас: он явно был украден из фондов архива. Речь шла о ценном фонде РГИА, где хранятся подлинники указов российских императоров. О краже до сих пор даже не подозревали. Начавшаяся срочная проверка всех фондов архива выявила новые факты: оказалось, что некоторое время назад РГИА был беспощадно ограблен, при этом никто не мог в точности сказать, когда именно это случилось. Многие папки с делами исчезли целиком, из других неизвестные похитители вырвали или вырезали пачки листов. Каждый день проверки приносил шокирующие "сводки о потерях": пострадали фонд Капитула российских орденов с подлинниками императорских указов о награждении и фонд, где хранились высочайшие повеления по придворному ведомству с собственноручными подписями императоров и императриц. Исчезли документы Министерства императорского двора, Царскосельского дворцового управления, кабинета придворного архитектора Монферрана, Двора великой княжны Анны Павловны... Примерная стоимость похищенных 57 архивных дел и 4021 документа составила 24 млн 62 тыс. долларов. Дальнейшее представляет собой классический пример сыщицкой удачи. Отрабатывая многочисленные версии, следователи решили найти автора лаконичных объявлений "куплю архивы", время от времени появлявшихся в местных газетах. Публиковавший их Владимир Файнберг, владелец одного из питерских антикварных магазинов, сразу же привлек внимание оперативников: в 80-е годы он уже был судим за то, что "облегчил" фонды Исторического архива, вырезая из папок фрагменты писем, марки, старинные открытки. Известие, вскоре пришедшее из Германии, подтвердило, что предположение сыщиков "горячо, очень горячо". Владелец аукциона "Штаргарт" Вольфганг Макленбург сообщил архиву, что ему предложили для продажи 63 ценных документа с автографами российских императоров, и выслал их копии. Антиквар хотел таким образом выяснить, "чистая" ли коллекция. РГИА немедленно определил в копиях украденное, а криминальная полиция Берлина узнала, что документы на аукцион предлагал через посредника Владимир Файнберг. Обыски, проведенные одновременно в питерской квартире Файнберга и у его партнеров в Берлине, принесли хороший улов - более 3 тыс. документов из РГИА в России и две сотни ворованных рукописей и грамот в Германии. Арестованный Файнберг не стал ломаться и быстро "сдал" сообщников. После чего, представив справку о резко пошатнувшемся здоровье, был выпущен под подписку о невыезде и "растаял" на российских просторах. Отсиживать сроки, как водится, отправились его "младшие" подельники - компаньон по антикварному бизнесу Зайцев и милиционер Беспамятнов, работавший в охране РГИА и отключавший в нужные дни сигнализацию. Кстати, невольными пособниками воров стали и некоторые хранители архива, которые, опечатывая вечером двери хранилищ, не уносили личные печати домой, как положено, а прятали их поблизости, почти под ковриком. Подсмотрев, где лежат печати, преступники тщательно опечатывали за собой ограбленные помещения и оставляли все "как было". В деле можно было бы ставить точку, если бы не одно обстоятельство. Документы, найденные в Германии, зависли. Берлинская прокуратура ни за что не хотела отдавать их России без неоспоримых доказательств, что они действительно принадлежат РГИА. И тут уж сыщики ничем не могли помочь архиву. Ситуация осложнялась тем, что из 300 листов указов о награждениях и императорских повелений, "застрявших" в Германии, только 100 листов были микрофильмированы. Остальные предстояло идентифицировать, проведя серьезную источниковедческую экспертизу. Немецкая сторона требовала все новых и новых доказательств, не спеша расставаться с раритетами. Тогда делом о возвращении архива занялся Анатолий Вилков, руководитель департамента по сохранению культурных ценностей, созданного в Министерстве культуры РФ в 1997 г. Дополнительные экспертизы и переговоры заняли несколько лет. Только в январе 2001 г. долгожданные документы пересекли границу России. Сегодня в распоряжении департамента - десятки дел, связанных с утечкой из России культурных ценностей. В каждом - своя "интеллектуальная изюминка", свой искусствоведческий детектив. Есть у департамента и другая, менее заметная работа. С ней может столкнуться каждый из нас. Когда, собираясь увезти в другую страну картину, статуэтку, бабушкин сервиз, мы неожиданно узнаем, что для этого нужно специальное разрешение, которое могут и не дать. <--subtitle-->Что и как вывозилось из СССР До революции в России не существовало закона, ограничивающего вывоз за границу предметов искусства. В сентябре 1918-го советская власть впервые наложила запрет на вывоз из страны произведений искусства. В покинутых поместьях и дворцах "на хозяйстве" оставались революционные массы. Вскоре стало ясно, что искусство от таких хозяев надо спасать. В том же 1918 г. жена всесильного председателя Реввоенсовета Льва Троцкого Наталья Седова "пробила" в правительстве декрет, по которому единственным хранителем всех историко-художественных богатств страны становился Народный комиссариат просвещения, а точнее - его музейный отдел, которым она тогда заведовала. Декрет предусматривал незамедлительную реквизицию исторических и художественных предметов, если им угрожали порча, расхищение или гибель от "небрежного отношения владельцев или вследствие невозможности для владельцев принять необходимые меры охраны..." После революции в короткое время было создано почти 500 новых государственных музеев. Россия до сих пор - единственная в мире страна, в которой 90% культурных ценностей находится в собственности государства. И проблемы с сохранностью "культурного" имущества у нас те же, что в 1920 году: если даже Третьяковская галерея периодически жалуется на то, что ей не хватает милиционеров для охраны, что говорить о провинциальных музеях, для которых регулярные ограбления стали обычным делом? Однако даже после продаж на аукционах в 20-30 годы, после опустошительной Великой Отечественной войны в России еще было что охранять. Советское государство продолжало жестко регламентировать вопросы вывоза культурных ценностей. Вывозя за рубеж любую книгу, нужно было получить на это специальное разрешение. Запрещалось вывозить импортные пианино, аккордеоны. Даже румынская мебель, как приобретенная государством за валюту, навсегда должна была остаться в стране. Правда, существовало внешнеторговое объединение "Союзхудожэкспорт" с магазином на Смоленской площади и сеть салонов Союза художников. Купленное здесь за валюту или за рубли можно было вывозить за границу, причем особого разрешения не требовалось - на границе достаточно было предъявить таможеннику накладные или чек из магазина. Конечно, все произведения искусства в таких магазинах были "идеологически выдержаны" и проходили строгий отбор. Впрочем, в них не продавалось ничего особо ценного. Вещей, пригодных для "Сотби" и "Кристи", здесь было не найти. "Но для покупателей такая система вывоза предметов искусства по чеку из магазина была очень удобна. Это похоже на то, что сейчас практикуется во многих странах", - говорит начальник отдела экспертизы и контроля за ввозом и вывозом культурных ценностей департамента по сохранению культурных ценностей Министерства культуры Наталья Карпова. Государство понемногу продавало за границу и русскую художественную экзотику, пользующуюся на Западе устойчивой популярностью, - иконы, хотя вывоз предметов культа в частном порядке был категорически запрещен. "В союзном министерстве тогда существовала целая система отбора, - рассказывает Наталья Карпова. - Люди, имевшие иконы, сдавали их в особый приемный пункт. Все это накапливалось. Потом собиралась специальная комиссия из представителей "профильных" музеев - Третьяковки, Музея Рублева, Исторического музея, где я тогда работала. И мы решали, что делать с каждой иконой. Выкупали их у населения - стоило это тогда, конечно, гроши. Все мало-мальски ценное отправляли в музеи, а те иконы, что были сильно изъедены жучком, разрушены, поступали на реставрацию. Их заново переписывали и отправляли за границу через "Новоэкспорт", была такая внешнеторговая фирма. С ней, насколько я знаю, сотрудничали несколько немецких фирм, занимавшиеся продажей антиквариата". Парадоксально, но перестройка поначалу заставила чиновников Минкульта дополнительно "прикрутить гайки" в вопросе о вывозе культурных ценностей. "В то время появились публикации в прессе, что Минкульт продает иконы, разбазаривает родину, - рассказывает Карпова. - Хотя большая часть икон, "ходящих" на нашем антикварном рынке, принадлежит к "массовке" конца XIX - начала ХХ века. Их можно спокойно разрешать к вывозу: культурному достоянию страны такая продажа вреда не нанесет". Новая инструкция 1987 г., регламентировавшая вывоз предметов искусства из страны, накладывала полный запрет на иконы. С одной стороны, эта инструкция была более либеральной, чем предыдущие. Разрешались к вывозу почти все современные книги, кроме справочников, энциклопедий, словарей и научной литературы. Но, кроме вопроса об иконах, были в инструкции и другие спорные пункты. Например, она запрещала вывоз без специального разрешения обыкновенных матрешек, которых полно во всех сувенирных ларьках, - это положение отменили только в 1998 г. Нельзя было вывозить янтарь, коралл, перламутр. Следствием полного запрета на вывоз икон стала контрабанда немыслимых масштабов. "Крупные партии шли через Брест, - говорит Наталья Карпова. - Многое изымали на границе. Так в Бресте появился Музей спасенных художественных ценностей: основную часть его экспозиции составляют иконы с таможни. Но, по правде говоря, настоящих шедевров среди конфискованного на границе было мало". Инструкция 1987 г. перестала действовать лишь после принятия в 1993 г. закона РФ "О ввозе и вывозе культурных ценностей". Он был разработан на основе конвенции ЮНЕСКО 1970 г. "О мерах, направленных на запрещение и предупреждение незаконного ввоза, вывоза и передачи права собственности на культурные ценности" и учитывал аналогичный законодательный опыт многих стран. "У закона имелся только один крупный недостаток - он устарел через полгода после того, как появился, - говорит консультант отдела экспертизы и контроля за ввозом и вывозом культурных ценностей Никита Калеткин. - Были приняты новые Гражданский, Налоговый и Таможенный кодексы. Отдельные положения закона не были применимы к новой правовой реальности и переставали действовать. Но его до сих пор не переработали - у законодателей просто руки не доходят". Так произошло, например, со статьями закона о взимании специального сбора за право вывоза культурных ценностей. Средства от этого сбора должны были поступать в специальный фонд и использоваться для выкупа национальными музеями важных предметов исторического и культурного наследия. Но он ни разу ни с кого не взимался, потому что новый Налоговый кодекс не предусматривает самого понятия "специальный сбор". Просто не подумали об этом, забыли вставить. Результат - три миллиона рублей, не полученных только за два с половиной месяца 2002 г. Легко представить, сколько шедевров можно было бы приобрести на эти деньги с 1993 г. "В последнее время к нам все чаще обращаются люди, владеющие настоящими раритетами, - рассказывает Наталья Карпова. - Недавно пришел человек с церковной пеленой XV века, в прошлом году принесли десять писем Шостаковича. Предлагают работы Фалька - многие музеи мечтали бы о таких экспонатах. Хозяева этих вещей говорят: либо купите у нас эту вещь, либо выпустите за границу. И что мы можем им ответить? Нельзя ни купить, ни выпустить". Но самой главной проблемой по-прежнему остается контрабанда. В соответствии с законом 1993 г. в России была создана Федеральная служба по сохранению культурных ценностей, которая должна была стать связующим звеном между министерством и силовыми ведомствами. В 1996 г. служба была расформирована, а в 1997 г. образован одноименный департамент. Как часть Министерства культуры, департамент не имеет теперь никаких силовых полномочий. Поэтому, когда Государственный таможенный комитет объявляет, что ему удается задержать только 10% контрабандных культурных ценностей, сотрудники департамента лишь разводят руками. На сегодняшний день их основное дело - экспертиза. <--subtitle-->Невыездные долгожители Почему же культурные ценности все-таки покидают Россию? Эксперты единодушны: государство ставит сети для улова не там, где нужно. За прошлый год департамент по сохранению культурных ценностей выдал около 10 тыс. свидетельств на право вывоза культурных ценностей. А вот в Великобритании, имеющей очень развитый антикварный рынок и с населением всего в два раза меньше нашего, их было выдано 120. Откуда такая разница? Англичане стараются "выловить" действительно ценные вещи, вывоз которых причинит культуре страны непоправимый вред. Например, лицензию на вывоз живописного портрета там нужно получать только в том случае, если он стоит дороже 36 тыс. фунтов. Впрочем, в конце концов из страны выпустят даже вещь, признанную национальным достоянием, если государство в течение положенного срока не найдет средств, чтобы выкупить ее. Так было, например, с письмами Ньютона, когда владелец захотел увезти их за границу. У нас же сети в основном расставлены на "мелкую рыбешку". "Российский закон не разрешает вывоз из страны всех предметов старше 100 лет, - говорит Наталья Карпова. - И даже на авторские вещи моложе 50 лет надо получать для вывоза специальную бумагу. Конечно, мы не согласны с таким положением. Не только хронология определяет ценность вещи". Однако закона пока еще никто не отменял, хотя разработана его новая редакция. Поэтому сотрудникам Минкульта приходится скрепя сердце отказывать людям в вывозе екатерининских пятаков - им ведь не 100, а все 200 лет, хотя таких монет в России огромное количество. Нужно разбираться и с кузнецовским фарфором, изготовленным фабричным способом, и с пивными бутылками, и с пуговицами... Как, например, поступить, если первая российская марка, которой скоро исполнится 150 лет, была выпущена сразу 20-миллионным тиражом, а знаменитых тифлисских, еще недотянувших до столетнего возраста, осталось в мире всего две штуки? Какую из них разрешить к вывозу? Даже простые серебряные ложки XIX века, если на них, не дай бог, была выбита дата, в соответствии с российским законом до недавнего времени считались культурными ценностями, запрещенными к вывозу. "Наш обычный контингент - совсем не владельцы раритетов", - признается Наталья Карпова. Да и зачем владельцы раритетов просили бы разрешения на вывоз? За пять лет существования департамента через него прошло 60 действительно ценных вещей, и все они были оставлены в России. В то же самое время "крупная рыба" своими путями устремляется через кордон и периодически появляется на аукционах. Если точно известно, что вещь украдена, ее удается снять с торгов. Так было с портретами дочери Суворова и ее мужа, Николая Зубова, пропавшими из разбомбленного Грозненского музея в первую чеченскую войну. Просматривая каталог дома "Сотби" перед традиционными зимними "русскими" торгами, сотрудники департамента, которые ведут регистр похищенных культурных ценностей, по фотографиям узнали эти полотна конца XVIII века. Их тогдашний владелец, купивший работы через цепочку дилеров, так испугался, что его заподозрят в связях с террористами, что немедленно и безвозмездно вернул портреты в Россию. Иногда люди, собирающиеся как-то обойти закон, все же наведываются за разрешением на вывоз. Недавно, например, пришел человек, сразу вызвавший подозрение тем, что принес для экспертизы икону и две современные живописные работы с дублированными холстами. Искусствоведам известно, что дублируются только старые холсты, утратившие свою основу. Значит, следовало ожидать подмены. Сотрудники департамента предупредили таможню, и вскоре их "клиент" был уличен в "Шереметьево-2" в попытке вывоза контрабанды. Он заменил современные копии старыми оригиналами, а в иконной доске, выдолбив углубление, разместил другую икону резной кости, настоящий шедевр XVIII века. Другой распространенный способ по-своему использовать ситуацию с получением свидетельства на вывоз - попытка выдать при выезде "фальшак" за качественное произведение искусства. Государственные свидетельства, разрешающие вывоз, - это гарантия определенного рода, поэтому однажды сотрудники Минкульта настаивали на том, чтобы с современной вещи убрали ложную подпись Кончаловского. В другом случае человек, вывозивший в Польшу несколько самоваров современной работы, собирался выдать их там за бабушкино наследство: коллекцию начала ХХ века. Для этого он даже представил справку от одного известного искусствоведа. Обычных посетителей департамента можно разделить на две категории: иностранцы или россияне, сделавшие покупку в антикварном магазине, и наши соотечественники, выезжающие на ПМЖ за границу, которые хотят забрать с собой семейные реликвии или коллекции. С первыми все достаточно просто: антиквары, как правило, способны заранее проконсультировать покупателя на предмет "вывозимости" вещи. Правда, иногда бывает, что вещь "лучше, чем о ней думали". Недавно, например, в департамент за свидетельством на вывоз пришли россияне, купившие у антиквара красивую старинную карту Риги. Экспертиза показала, что карта датируется концом XVII - началом XVIII века. Покупка оказалась "невыездной". Но самая большая проблема - "семейные" вещи, вывозимые за рубеж. Ведь зачастую у людей нет и документов, подтверждающих право собственности. "У нас это раньше не фиксировалось, - говорит Наталья Карпова. - Покупаешь машину - должен оформить на нее документы, а на какую-нибудь шедевральную картину нет. Помню, были попытки еще в союзные времена ставить на учет предметы музейного качества, находящиеся в частных коллекциях и общественных местах. Описывали мы тогда вещи в гостинице "Метрополь". И знаете, с чем столкнулись? Современная люстра стоит на учете и оценивается в 60 руб., а рядом люстра XVIII века - без цены, как бывшая в употреблении свыше 60 лет". Если документов на вещи нет, их просто сверяют с регистром похищенных ценностей - проверяют, не краденые ли. Потом дают направление на экспертизу в музей. После чего раскладывают предметы по трем кучкам. В первой окажутся вещи музейного качества старше 100 лет. Такие никогда не разрешат вывезти. Во вторую попадает то, что моложе 100 лет и безусловно разрешено к вывозу. Самая интересная кучка - третья. В ней находится антиквариат второй половины XIX века, который эксперты отпустили бы за границу с легкой душой, если бы не роковой столетний рубеж, предписанный законом. Приходится искать лазейку в законе - он разрешает льготы дарителям в музейный фонд. "Фактически шантажируем людей. Если хотите что-то вывезти - дарите", - говорит Наталья Карпова. Хорошо, когда вывозится коллекция и есть что дарить. А если человек увозит из России единственную семейную реликвию? Как-то сотрудники департамента даже уговорили одну пожилую даму подать на них в суд - очень хотели, чтобы был прецедент. Она собиралась передать сыну, уехавшему в Германию, копию мадонны, вещь XIX века, но среднего качества, которая всегда хранилась в семье. Ей отказали, хотя вещь не музейная. Впрочем, бывает обратное: предмет младше 100 лет, и не редкий, но сотрудники департамента подписывают свидетельство на вывоз с тяжелым сердцем. В последнее время, например, через границу потоком идут утилитарные крестьянские вещи - знак обнищания и заброшенности села. "Никогда такого не было! - сетуют эксперты. - Расписные дуги для лошадей, замки, ендовы, красивые поставцы. Музей в Великом Устюге имеет сейчас экземпляры гораздо хуже тех, что уезжают через таможню". Старинные русские самовары, которые уже много лет собирает и продает антиквар Сергей Калиничев, стали жертвами этой ситуации. Никто не знает, сколько ценных самоваров было переплавлено за эти годы лишь потому, что, сдав их на пункт по приемке металлолома, можно было "выпить и закусить". Модели, которые в дореволюционной России были представлены десятками миллионов штук, сейчас становятся редкостью. Так может ли даже самый лучший департамент по сохранению культурных ценностей спасти их от нас самих? "А я даже рад, когда узнаю, что самовары в большом количестве увозят за границу, - говорит Калиничев. - Там-то они наверняка будут в целости и сохранности. И, как знать, может, со временем мы будем привозить их обратно. Когда заинтересуемся собственной культурой". <--subtitle-->Таможня не дала добро По данным МВД, в 2001 г. в Москве было зарегистрировано 116 преступлений, в которых предметом посягательства явились антиквариат и культурные ценности. Процент раскрываемости таких преступлений составил 27,5%. По данным ГТК, Шереметьевской таможней в 2001 г. было заведено 48 дел о нарушении таможенных правил, связанных с незаконным вывозом культурных ценностей. Было задержано 735 предметов старины и искусства на общую сумму 1,3 млн руб. В том числе было задержано: 179 икон, 10 складней, 5 крестов, 95 монет, 79 картин, 59 книг. <--subtitle-->Подделки на рынке Среди около 150 наград бывшего СССР самыми редкими, как ни странно, стали полководческие ордена Ушакова и Нахимова первых степеней. Орден Победы не в счет, так как по международной системе оценки редкости он имеет ранг R0 - "существует в реальности, но абсолютно недостижим". Небольшое количество награждений объяснимо несколькими причинами: поздней датой учреждения этих высших отличий (3 марта 1944г.) и отсутствием крупных морских операций во время Великой Отечественной войны. Орден Ушакова первой степени имеет всего 47 выдач (в том числе и коллективных), орден Нахимова - 80. Большинство орденов после кончины обладателей этих знаков военно-морской доблести вернулись в собственность государства и хранятся в музейных коллекциях и запасниках Гохрана. Из-за крайне редкого появления этих наград на рынке коллекционеров цена их в сотни раз превышает стоимость Звезды Героя или ордена Ленина (высших отличий в наградной системе СССР) и доходит до 40 тыс. долларов. Такая высокая ликвидность этих знаков вызвала пристальное внимание мастеров подделки, которые, совершенствуя технологию изготовления копий, филигранно воспроизводят даже следы штампов (пуансонов) по ободкам наград и почерк гравера, писавшего порядковый номер. Зато "навар" (при затратах около тысячи долларов) может составить целое состояние. <--autor-->Астахова Алла, Деловая Хроника <--autor-->Специально для ТКС информация предоставлена Центром региональных прикладных исследований
Антикварное подполье
