Российские компании, декларирующие приверженность ESG (принципам устойчивого развития с точки зрения экологии, социальной сферы и защиты труда, а также стандартов корпоративного управления), в своих отчетах об устойчивом развитии часто приводят сведения, которые могут вводить в заблуждение по поводу экологической или социальной миссии компании. В такому выводу пришли исследователи НИУ ВШЭ в докладе "ESG: три буквы, которые меняют мир".
Бизнесы, которые соблюдают принципы ESG, в мировой практике могут приобрести дополнительную инвестиционную привлекательность и расчитывать на привлечение так называемого зеленого финансирования через облигации и кредиты. Во всем мире в фонды, ориентированные на устойчивое развитие, инвесторы вложили $142,5 млрд в IV квартале прошлого года. В России на конец 2021 года, по данным аналитической платформы Infragreen, в обращении было 33 выпуска "зеленых" и "социальных" облигаций, рублевых (суммарно более чем на 300 млрд рублей) и валютных (более чем на $1,25 млрд). Среди крупнейших эмитентов — РЖД, правительство Москвы, Сбербанк. В августе прошлого года занимавший тогда пост первого зампреда правления Сбербанка Александр Ведяхин оценивал, что к 2023 году объем рынка "зеленого" финансирования в России достигнет 3 трлн рублей.
Однако методологии, по которым компании получают ESG-рейтинги, а также ESG-отчеты компаний нередко критикуются как в России, так и за рубежом — в частности, за то, что из-за обилия разных методов и отсутствия стандартизации в оценке соблюдения ESG-принципов инвесторам и другим заинтересованным сторонам сложно сделать вывод о реальном положении дел. "ESG-повестка в половине случаев является фейком чистым, а еще в половине случаев — фейком не сильно осмысленным. Для нас большинство вещей, которые там читаем [в ESG-отчетах], — это некая декларация о намерениях", — говорила летом прошлого года о ESG-отчетах российских компаний глава Росприроднадзора Светлана Радионова. "Все отчеты фейком признавать точно нельзя, за свой мы ручаться можем. Но в целом такая проблема существует и она объективна. Стандарты и методы верификации отчетностей еще не сформированы", — отвечал на критику главы Росприроднадзора президент-председатель правления "Сбера" Герман Греф.
"Импакт-вошинг" по-русски
Эксперты НИУ ВШЭ, которые изучили отчеты об устойчивом развитии 25 крупнейших российских компаний из различных отраслей ("Газпром", "Лукойл", Сбербанк, АФК "Система", ВТБ, "Норникель", "Магнит" и ряд других), выделили несколько типовых видов так называемого "импакт-вошинга" — имитации реализации экологической или социальной миссии. В таких практиках авторы доклада выделяют:
- манипулирование показателями (указание только относительных значений, например, по сравнению с прошлым годом);
- постановку общих целей, достижение которых невозможно отследить;
- отсутствие долгосрочного планирования;
- компании изображают добросовестное правоприменение в качестве достижений;
- несоответствие данных в отчетах и информации в открытых источниках.
Авторы исследования приводят примеры, которые, на их взгляд можно отнести к "импакт-вошингу", во всех трех направлениях ESG — экологии, социального развития и корпоративного управления. Одна из компаний среди 25 крупнейших в России (в докладе ее не называют), описывая природоохранные мероприятия, использует данные только в относительных значениях, при этом не раскрывая объем выбросов парниковых газов, вредных веществ, показателей использования воды и т.д.
В социальной сфере примером имитации ESG-повестки выступает "один из банков" — он в числе мер поддержки регионов присутствия и помощи местным сообществам описал проекты кредитования застройщиков в регионе. Авторы доклада указывают, что пример подается как активное участие компании в жизни регионов, однако "очевидно, что при первоначальной оценке этих проектов важнейшим фактором являлась их доходность, но никак не социальная составляюща".
В части корпоративного управления в качестве примера "импакт-вошинга" в докладе приводится нефтегазовая компания, которая в отчете об устойчивом развитии отмечает отсутствие против нее существенных дел о нарушении антимонопольного законодательства. Такой тезис, пишут авторы доклада, может трактоваться как отсутствие конфликтов компании антимонопольными органами. "Однако из средств массовой информации известно о продолжающемся несколько лет споре, связанном с ценообразованием на отдельные услуги, оказываемые подразделениями компании. В разбирательства также вовлечена антимонопольная служба. В 2020 году данный конфликт рассматривался судебными органами", — указано в исследовании.
Еще один пример "импакт-вошинга", по мнению экспертов НИУ ВШЭ — "одна из компаний металлургического сектора", которая инициировала создание новой компании, куда должны перейти ее активы с более высоким углеродным следом. После этого "она сможет получать ценовую премию за зеленый металл, но загрязнение окружающей среды при этом не уменьшится".
О планах выделить активы с высоким углеводородным следом в прошлом году заявлял "Русал". Компания указывала, что планирует сфокусироваться на экспорте алюминия с низким углеводородным следом, и после выделения в отдельную структуру "грязных" активов переименоваться в AL+. К ноябрю 2021 года основные акционеры компании, Sual Partners Виктора Вексельберга и Леонарда Блаватника и En+, договорились о выделении активов, которое должно завершится к концу 2022 года.
Распространенной проблемой ESG-отчетов эксперты НИУ ВШЭ назвали постановку целей общего характера (например, "в рамках своей деятельности компания будет стремиться сокращать выбросы парниковых газов") без целевых показателей, а также "неамбициозные цели", которые фактически не требуют никаких действий для их достижения.
Остался ли у компаний интерес к ESG
Многие компании, которые активно внедряли ESG-повестку, чаще всего ориентировались на перспективу западных инвестиций, говорит директор-руководитель группы ESG-рейтингов "Эксперт РА" Юлия Катасонова. Теперь интерес к российским компаниям с точки зрения инвестиций из-за рубежа упал, необходимость формировать позитивный имидж для западных инвесторов отпала. Она отмечает, что в сложившейся ситуации, с высокой ключевой ставкой ЦБ, многие компании не рассматривают возможность привлечения новых заимствований, а реализация ESG проектов требует финансирования.
В то же время, интерес к теме не прекратился совсем, говорит Катасонова. "Многие крупные российские экспортеры, давно работающие в ESG-повестке, заявили, что они не будут от нее отходить и продолжат в ней работать", — считает эксперт. ESG — это не только экология, и компании могут продолжать реализовывать свою ESG-повестку, например, в социальной сфере: повышать зарплаты, реализовывать социальные программы для сотрудников, повышать их квалификацию и т.д. "Все то, что компания делает, можно зафиксировать в рейтингах, потому что рейтинги — это обсчитываемый результат, который показывает текущее положение дел в компании", — заключает Катасонова.
Форбс
